Берггольц Ольга Федоровна (1910 – 75) –

русская советская поэтесса. В становлении своего поэтического самосознания Берггольц отводит большую роль Лермонтову, связывая с ним «день вершины» своей творческой биографии (так названа глава в автобиографической книге «Дневные звезды»). Берггольц говорит о красоте и человечности стихов Лермонтова, исполненных личного смысла для каждого читателя. Берггольц пишет в своей книге: «То был Лермонтов детства. Потом был Лермонтов недолгого отрочества и внезапной, ранней юности, когда стихи его властно и просто слились с жаждой подвига во имя Революции, питали бурное отрицание бога — Демон! — рождали первые мечты о будущей, обязательно необыкновенной и страшной любви — вновь Демон! — а решение стать настоящим профессиональным революционером–поэтом уверенно опиралось на образ лермонтовского поэта–свободолюбца — кинжала — колокола».

Высокая гражданственность поэзии Берггольц, ее романтические порывы и действенный характер восходят к лермонтовской традиции.

Песня о ленинградской матери

Вставал рассвет балтийский ясный,

когда воззвали рупора:

— Над нами грозная опасность.

Бери оружье, Ленинград! —

А у ворот была в дозоре

седая мать двоих бойцов,

и дрогнуло ее лицо,

и пробежал огонь во взоре.

Она сказала.

— Слышу, маршал.

Ты обращаешься ко мне.

Уже на фронте сын мой старший,

и средний тоже на войне.

А младший сын со мною рядом,

ему семнадцать лет всего,

но на защиту Ленинграда

я отдаю теперь его.

Иди, мой младший, мой любимый,

зови с собой своих друзей.

Да не падет на дом родимый

бесчестье плена и плетей!

Нет, мы не встанем на колени!



Не опозорить, не попрать

тот город, где Владимир Ленин

учил терпеть и побеждать.

Нет, осиянный ратной славой,

великий город победит,

мстя за Париж, и за Варшаву,

и за твою судьбу, Мадрид. —

...На бранный труд, на бой, на муки,

во имя права своего,

уходит сын, целуя руки,

благословившие его.

И, хищникам пророча горе,

гранаты трогая кольцо, —

у городских ворот в дозоре

седая мать троих бойцов.



20 августа 1941

Первое письмо на Каму

Я знаю — далеко на Каме

тревожится, тоскует мать.

Что написать далекой маме?

Как успокоить? Как солгать?

Она в открытках каждой строчкой,

страшась и всей душой любя,

все время молит: «Дочка, дочка,

прошу, побереги себя…»

О, я любой ценою рада

тревогу матери унять.

Я напишу ей только правду.

Пусть не боится за меня.

«Я берегу себя, родная.

Не бойся, очень берегу:

я город наш обороняю

со всеми вместе, как могу.

Я берегу себя от плена,

позорнейшего на земле.

Мне кровь твоя, чернее в венах,

диктует: «Гибель, но не плен!»

Не бойся, мама, я не струшу,

не отступлю, не побегу.

Взращенную тобою душу

непобежденной сберегу.

Не бойся, нет во мне смятенья,

еще надолго хватит сил:

победоносному терпенью

недаром Ленин нас учил.

Не бойся, мама, — я с друзьями,

а ты люби моих друзей…»

…Так я пишу далекой маме.

Я написала правду ей.

Я не пишу — и так вернее,

— что старый дом разрушен наш,

что ранен брат, что я старею,

что мало хлеба, мало сна.

И главная, быть может, правда

в том, что не все узнает мать.

Ведь мы залечим эти раны,

мы все вернем себе опять!

И сон — спокойный, долгий, теплый,

и песни с самого утра,

и будет в доме, в ясных стеклах

заря вечерняя играть…

И я кричу знакомым людям:

— Пишите правду матерям!

Пишите им о том, что будет.

Не жалуйтесь, что трудно нам…

Сентябрь 1941

В госпитале

Солдат метался: бред его терзал.
Горела грудь. До самого рассвета
он к женщинам семьи своей взывал,
он звал, тоскуя: — Мама, где ты, где ты? —
Искал ее, обшаривая тьму...
И юная дружинница склонилась
и крикнула — сквозь бред и смерть — ему
— Я здесь, сынок! Я здесь, я рядом, милый! —
И он в склоненной мать свою узнал.
Он зашептал, одолевая муку
— Ты здесь? Я рад. А где ж моя жена?
Пускай придет, па грудь положит руку —
И снова наклоняется она,
исполненная правдой и любовью.
— Я здесь, — кричит, — я здесь, твоя жена,
у твоего родного изголовья.
Я здесь, жена твоя, сестра и мать.
Мы все с тобой, защитником отчизны.
Мы все пришли, чтобы тебя поднять,
вернуть себе, отечеству и жизни.

Ты веришь, воин. Отступая, бред
сменяется отрадою покоя.
Ты будешь жить. Чужих и дальних нет,
покуда сердце женское с тобою.

Август 1941

Боков Виктор Федорович — народный поэт России, член союза писателей СССР, академик Академии российской словесности, кавалер двух орденов Красного Знамени, орденов Дружбы народов, «Знак почёта», «За заслуги перед Отечеством», автор слов песен «Оренбургский пуховый платою), «На побывку едет...», «На Мамаевом кургане» и др.

Творчество Виктора Федоровича Бокова занимает особое место в российской поэзии и пользуется искренней народной любовью. В нем прекрасным образом сплетены воедино яркий самобытный талант В. Бокова и свет его доброй глубинно русской души.

На Мамаевом кургане

На Мамаевом кургане тишина,

За Мамаевым курганом тишина,

В том кургане похоронена война,

В мирный берег тихо плещется волна.

Перед этою священной тишиной Встала женщина с поникшей головой, Что–то шепчет про себя седая мать, Все надеется сыночка увидать.

Заросли степной травой глухие рвы, Кто погиб, тот не поднимет головы,

Не придет, не скажет: "Мама! Я живой! Не печалься, дорогая, я с тобой!"

Вот уж вечер волгоградский настает,

А старушка не уходит, сына ждет,

В мирный берег тихо плещется волна, Разговаривает с матерью она.

1965

Бор Матей (1913 – 1993).
Настоящее имя — Владимир Павшич. Матей Бор – словенский писатель, общественный деятель. Печатается с нач. 30–х гг.

В годы 2–й мировой войны в подпольной типографии были опубликованы сборники стихов «Бурю переборем» и «Стихи». Руководил партизанским театром, для которого написал несколько пьес.

В сборниках «Плющ над плотиной», «В летней траве», «Балладные мотивы» «военные» стихи соседствуют с размышлениями о проблемах современности.

В стихотворениях военной тематики Бор освещает над морально–этическимие проблемы, с которыми столкнулся наш мир во время Второй мировой войны.

Бор переводил с английского, немецкого и других языков. Лауреат премии имени Антифашистского веча народного освобождения Югославии (1973).

Чёрные Люди

— Чего эти чёрные люди хотят?
Зачем они, мама, так злобно глядят?
— За Сивкой пришли они в час ночной.
Не плачь, сыночек. Ты ведь со мной.


— Зачем же мы тоже идём? Я боюсь!
Ой, мама, мне страшно. Я очень боюсь.
— За Сивкой должны мы идти потому,
Что Сивке скучно без нас, одному.

— Нам надо в село; зачем же мы вдруг
Свернули с дороги в соседский луг?
— Накосит отец травы для коня,
Чтоб Сивка был сытым к рассвету дня.

— Он вовсе не косит. Он подле межи
Копает яму. Зачем? Скажи!
— Посадит он дивное дерево тут,
И алые розы на нём расцветут.

— Стоять оно будет в полном цвету,
Наверно, когда я уже подрасту?
–Конечно, сынок. А теперь не гляди.
Зажмурься. Вздремни у меня на груди.

— Ты тоже заснёшь?
— Мы оба заснём.
Средь роз, горящих алым огнём.
— Не спится мне, мама. Но что это? Ой!
Что делают чёрные люди с тобой?

Зачем они ружья нацелили в нас?
— Не надо смотреть, сыночек, сейчас.
Минутку одну потерпи — не беда.
Никто уж не будет нам страшен тогда...

И чёрные люди уже не видны
При смутном сияньи кровавой луны.
Сынок не боится теперь никого.
Всё мирно на тихом лугу и мертво.

??? год

Ночь в немецком лагере

Памяти советских пленных, погибших от голода и морозов в гитлеровских лагерях в Штирии.

1

Из бараков

из бараков,

черных лагерных бараков,

что ни ночь,

что ни ночь,

двадцать трупов –

носят, носят,

прячут, прячут.

И деревья,

что ни ночь,

видя это,

что ни ночь,

плачут, плачут.

И умершие уходят,

что ни ночь,

они уходят

в землю нашу.

Голод роет

в сердце яму,

роет, словно заведенный,

и пожар,

пожар студеный

пожирает душу…

– Эй, Голод, Голод, брось–ка, не шепчи

всю ночь, всю ночь,

что я умру в ночи!

Эй, Голод, Голод,

разве ты забыл –

как был я молод,

как здоров я был!

Эй, Голод, Голод,

в холоде, в грязи

всю ночь,

как червь,

мне сердце не грызи!

Сними веревку,

что на горле у меня,

печь разожги

да спать улягся у огня!…

Из бараков,

из бараков,

что ни ночь,

выносят мертвых,

носят, прячут.

Только голые деревья,

видя это,

что ни ночь,

плачут, плачут.

2

– Не плачь, сынок! Хоть в сырости и мраке –

а все живем! Бывает тяжелей!

Мы как на корабле, плывем в бараке.

Нас много – вон их сколько, кораблей!

Вдавил нам Голод ребра.

Смотрит с неба

одна звезда сочувственно на нас.

Как режет мать на всех буханку хлеба –

выкраивает ночь за часом час.

Все вытерплю. И голод, и усталость.

Лишь знать бы мне, что с Ваней моим сталось!

– В Ростове вся земля красна от крови –

твой Ваня спит на улице в Ростове!

– Ночь–матушка, ну что ты, право, мелешь –

видать, сама словам своим не веришь!

– В Ростове вся земля черна от крови –

твой Ваня спит на улице в Ростове!

– Ночь–матушка, за что мне эти муки!

Отец Мороз, согрей Ванюше руки!

– Иван твой спит на улице в Ростове –

В Ростове все черно уже от крови.

– Товарищи, скорей,

скорей на помощь!

Не верю, что вы спите в эту полночь!

Михайло, отвечай, где мой Иван?

– В Ростове,

где кровавый встал туман,

лежит он с перерезанною шеей!

– На помощь, эй, товарищи, на помощь!

Вставайте все!

Вперед, сквозь этот мрак!…

Плывет в ночи

невидимый барак.

Только голые деревья,

когда тех

несут во мрак,

что ни ночь,

что ни ночь,

плачут, плачут.

3

– Что ж, генералы Голод и Мороз,

мы знаем, как искусны ваши руки,

когда они в ночи ломают нас

согласно точным правилам науки!

Но Время мчит над нами.

Время мчит.

Проносится сквозь нас

и дальше мчится.

Под звон его копыт

земля кричит

и стонет, как подбитая волчица.

Но Время,

красный маршал,

мчит и мчит,

и пусть падем побитыми,

убитыми –

но мать–Россия

под его копытами

вовек не упадет, не замолчит!

Над миром,

где так смутно и темно,

все ввысь и ввысь,

навстречу звездной сини,

несутся вместе

Время и Россия,

и никому

сдержать их не дано!

Там, за полоской брезжущего дня,

за дальними полями и лесами

дитя России

смотрит на меня

смеющимися светлыми глазами!…

… Что ни ночь,

что ни ночь,

смотрят мертвые глаза

из барака,

из барака.

И деревья

что ни ночь,

просыпаются, дрожа,

среди мрака.

Что ни ночь,

что ни ночь,

воют ветры за стеной

черного барака.

Дементьев Андрей Дмитриевич (1928 - 2018) русский советский поэт. Член Коммунистической партии с 1950. Окончил Литературный институт имени М. Горького (1952). Печатается с 1948. Автор сборников «Лирические стихи» (1955), «Родное» (1958),«Глазами любви» (1962), «Солнце в доме» (1964),«Наедине с совестью» (1965), «Боль и радость»(1973), «Рядом ты и любовь» (1976); поэм «Мужество» (1958), «Дорога в завтра» (1960), «Россия» (1964). В лирике Дементьева сочетаются духовное богатство современного человека, «боли и радости» любви, облагораживающая роль природы. Переводит с армянского, азербайджанского и абхазского языков.

Баллада о матери

Постарела мать за много лет,

А вестей от сына нет и нет.

Но она всё продолжает ждать,

Потому что верит, потому что мать. И на что надеется она?

Много лет, как кончилась война.

Много лет, как все пришли назад,

Кроме мёртвых, что в земле лежат.

Сколько их в то дальнее село,

Мальчиков безусых, не пришло.

...Раз в село прислали по весне

Фильм документальный о войне,

Все пришли в кино — и стар, и мал,

Кто познал войну и кто не знал,

Перед горькой памятью людской

Разливалась ненависть рекой.

Трудно было это вспоминать.

Вдруг с экрана сын взглянул на мать.

Мать узнала сына в тот же миг,

И пронёсся материнский крик;

— Алексей! Алёшенька! Сынок! —

Словно сын её услышать мог.

Он рванулся из траншеи в бой.

Встала мать прикрыть его собой.

Всё боялась — вдруг он упадёт,

Но сквозь годы мчался сын вперёд.

— Алексей! — кричали земляки.

— Алексей! — просили, — добеги!



Кадр сменился. Сын остался жить.

Просит мать о сыне повторить.

И опять в атаку он бежит.

Жив–здоров, не ранен, не убит.

— Алексей! Алёшенька! Сынок! —

Словно сын её услышать мог...

Дома всё ей чудилось кино...

Всё ждала, вот–вот сейчас в окно

Посреди тревожной тишины

Постучится сын её с войны.

1967

Джалиль Муса Мустафович


Джалиль Муса Мустафович (1906 – 1944). Родился Муса Джалиль в 1906 году в татарской семье. Был участником Гражданской войны. В 1927 году поступил на учебу в МГУ и через 4 года закончил его литературный факультет.

В начале 1930–х годов редактировал детские журналы на татарском языке, работал в столичной газете "Коммунист". В 1932 был направлен на Урал, в г. Серов. В 1934 г. в печать выходит сборник на комсомольскую тему "Орденоносные миллионы", а также "Стихи и поэмы". Вначале 1940–х был завлитом национального оперного театра и работал в секретариате Союзе писателей Татарской АССР.

Был военкором газеты "Отвага", участвовал в боях под Ленинградом и на Волховском фронте. В июле 1942 получил тяжелое ранение и был пленен. В концлагере назвался Гумеровым и вступил в легион "Идель–Урал", который фашисты предполагали использовать на восточном фронте. В польском Едлино Муса участвовал в работе подпольной группы, которая дезорганизовывала создание национального легиона и помогал бежать военнопленным. В результате действий подпольщиков один татарский батальон полностью перешел к белорусским партизанам зимой 1943. За эту деятельность Джалиля заключили в берлинскую тюрьму Моабит, а в августе 1944 его казнили на гильотине в застенках Плетцензее.

В 1956 году, посмертно, Мусе Джалилю присвоили звание Героя Советского Союза.

Варварство

Они с детьми погнали матерей

И яму рыть заставили, а сами

Они стояли, кучка дикарей,

И хриплыми смеялись голосами.

У края бездны выстроили в ряд

Бессильных женщин, худеньких ребят.

Пришел хмельной майор и медными глазами

Окинул обреченных...

Мутный дождь

Гудел в листве соседних рощ

И на полях, одетых мглою,

И тучи опустились над землею,

Друг друга с бешенством гоня...



Нет, этого я не забуду дня,

Я не забуду никогда, вовеки!

Я видел: плакали, как дети, реки,

И в ярости рыдала мать–земля.

Своими видел я глазами,

Как солнце скорбное, омытое слезами,.

Сквозь тучу вышло на поля,

В последний раз детей поцеловало,

В последний раз...

Шумел осенний лес. Казалось, что сейчас

Он обезумел. Гневно бушевала

Его листва. Сгущалась мгла вокруг.



Я слышал: мощный дуб свалился вдруг,

Он падал, издавая вздох тяжелый.

Детей внезапно охватил испуг,—

Прижались к матерям, цепляясь за подолы.

И выстрела раздался резкий звук,

Прервав проклятье,

Что вырвалось у женщины одной.

Ребенок, мальчуган больной,

Головку спрятал в складках платья

Еще не старой женщины.

Она Смотрела, ужаса полна.

Как не лишиться ей рассудка!

Все понял, понял все малютка.

— Спрячь, мамочка, меня! Не надо умирать! —

Он плачет и, как лист, сдержать не может дрожи.

Дитя, что ей всего дороже,

Нагнувшись, подняла двумя руками мать,

Прижала к сердцу, против дула прямо...

— Я, мама, жить хочу. Не надо, мама!

Пусти меня, пусти! Чего ты ждешь? —

И хочет вырваться из рук ребенок,

И страшен плач, и голос тонок,

И в сердце он вонзается, как нож.



— Не бойся, мальчик мой.

Сейчас вздохнешь ты вольно.

Закрой глаза, но голову не прячь,

Чтобы тебя живым не закопал палач.

Терпи, сынок, терпи. Сейчас не будет больно.—

И он закрыл глаза. И заалела кровь,

По шее лентой красной извиваясь.

Две жизни наземь падают, сливаясь,

Две жизни и одна любовь!

Гром грянул. Ветер свистнул в тучах.

Заплакала земля в тоске глухой,

О, сколько слез, горячих и горючих!

Земля моя, скажи мне, что с тобой?

Ты часто горе видела людское,

Ты миллионы лет цвела для нас,

Но испытала ль ты хотя бы раз

Такой позор и варварство такое?

Страна моя, враги тебе грозят,

Но выше подними великой правды знамя,

Омой его земли кровавыми слезами,

И пусть его лучи пронзят,

Пусть уничтожат беспощадно

Тех варваров, тех дикарей,

Что кровь детей глотают жадно,

Кровь наших матерей...

1941 год

Друнина Юлия Владимировна (1924 – 1991) – русская советская поэтесса. В 1941 ушла добровольцем на фронт и до конца войны служила санинструктором. В 1952 окончила Литературный институт имени М. Горького. Первый сборник стихов «В солдатской шинели» вышел в 1948. «Ознобные могилы — блиндажи», «солдатский неуют», «окопная тоска» вошли в стихи Друниной, не заслонив радостей первой любви, дружбы, познания мира. Тема войны, советского патриотизма проходит через все ее творчество. Идет ли речь о любви, о призвании поэта — она неизменно возвращается к воспоминаниям фронтовой юности, проверяя ими свое отношение к жизни (сборники «Разговор с сердцем», 1955; «Ветер с фронта», 1958; «Современники», 1960; «Тревога», 1963). Друнина переводила стихи болгарских, татарских и казахских поэтов.

Мать

Волосы, зачёсанные гладко,

Да глаза с неяркой синевой.

Сделала война тебя солдаткой,

А потом солдатскою вдовой.

В тридцать лет оставшись одинокой,

Ты любить другого не смогла.

Оттого, наверное, до срока

Красотою женской отцвела.

Для кого глазам искриться синим?

Кто румянец на щеках зажжёт? ...

В день рожденья у студента–сына

Расшумелся молодой народ.

Нет, не ты — девчонка с сыном рядом,

От него ей глаз не оторвать.

И случайно встретясь с нею взглядом,

Расцвела, помолодела мать.

Зинка

Мы легли у разбитой ели.

Ждем, когда же начнет светлеть.

Под шинелью вдвоем теплее

На продрогшей, гнилой земле.

— Знаешь, Юлька, я — против грусти,

Но сегодня она не в счет.

Дома, в яблочном захолустье,

Мама, мамка моя живет.



У тебя есть друзья, любимый,

У меня — лишь она одна.

Пахнет в хате квашней и дымом,

За порогом бурлит весна.

Старой кажется: каждый кустик

Беспокойную дочку ждет...

Знаешь, Юлька, я — против грусти,

Но сегодня она не в счет.

Отогрелись мы еле–еле.

Вдруг приказ: «Выступать вперед!»

Снова рядом, в сырой шинели

Светлокосый солдат идет.

С каждым днем становилось горше.

Шли без митингов и знамен.

В окруженье попал под Оршей

Наш потрепанный батальон.

Зинка нас повела в атаку.

Мы пробились по черной ржи,

По воронкам и буеракам

Через смертные рубежи.

Мы не ждали посмертной славы

–Мы хотели со славой жить.
...Почему же в бинтах кровавых
Светлокосый солдат лежит?



Ее тело своей шинелью Укрывала я, зубы сжав...

Белорусские ветры пели

О рязанских глухих садах.

— Знаешь, Зинка, я против грусти,

Но сегодня она не в счет.

Где–то, в яблочном захолустье,

Мама, мамка твоя живет.

У меня есть друзья, любимый,

У нее ты была одна.

Пахнет в хате квашней и дымом,

За порогом стоит весна.

И старушка в цветастом платье

У иконы свечу зажгла.

Я не знаю, как написать ей,

Чтоб тебя она не ждала?!

1944

Мамаша

Вас частенько уже величают "мамашей" —

Пять детей, сто забот...

Никому невдомек,

Что в душе этой будничной женщины пляшет

Комсомольский святой огонек —

Тот, что яростным пламенем став в сорок первом,

Осветил ей дорогу в Военкомат.



... Хлеб, картошка и лука зеленые перья —

С тяжеленной авоськой плетется солдат.

Не по моде пальто.

Полнота,

Седина...

Но девятого мая

Надевает она ордена

И медаль "За отвагу"",

Что дороже ей прочих наград.

Козырни ветерану, Новобранец–солдат!

1964

Кулешов Аркадий Александрович (1914 –1978) – белорусский советский поэт. Член Коммунистической партии с 1941. Учился в Минском педагогическом институте (1931–1933). Первые стихи напечатал в 1926. В 1930 вышел первый поэтический сборник Кулешова «Расцвет земли» (««Росквіт зямлі») в 1932 — сборники «За песней, за солнцем!» («Па песнью, па сонца!») и «Меди дождь» («Медзi дождж»). В 1938 выходит сборник Кулешова «Мы живем на границе». В 1941 написана поэма «Парни последней войны» («Хлопцы апопшяй вайны»), исполненная предчувствия трагических военных испытаний. Написанный в 1938 – 1941 лирический цикл выдвинул Кулешова в

ряды лучших белорусских советских поэтов. В годы Отечественной войны Кулешов работал в армейской печати.
Осенью 1942 опубликовал поэму «Знамя бригады» («Спят брыгады», гос.
премия СССР, 1946). Поэмы Кулешов писал и в послевоенные годы. В эти же
годы им написано много стихов, в которых органически слились «личная»
лирика и боевая публицистика. А. А. Кулешов – мастер эпической формы, яркого метафорического стиля, поэт напряженной лирической мысли–переживания.

НА МИНСКОМ ШОССЕ

Идти устали маленькие ноги,

Но он послушно продолжает путь.

Еще вчера хотелось близ дороги

Ему в ромашках полевых уснуть.

И мать несла его, теряя силы,

В пути минуты длились, словно дни. Все время сыну непонятно было,

Зачем свой дом покинули они.

Что значат взрывы, плачь, дорога эта?

И чем он хуже остальных ребят,

Что на траве зеленой у кювета,

Раскинув руки, рядом с мамой спят?

Как тяжело выслушивать вопросы...

Могла ли малышу ответить мать,

Что этим детям, спящим у березы,

Что этим мамам никогда не встать?

Но сын вопросы задавал упрямо,

И кто–то объяснил ему в пути,

Что это спали неживые мамы,

От бомбы не успевшие уйти.

И он задумался под лязг машин железных,

Как будто горе взрослых понял вдруг.

В его глазах, недавно безмятежных,

Уже блуждал осознанный испуг.

Так детство кончилось. Он прежним больше не был.

Он шел и шел. И чтобы мать спасти,

Следил ревниво за июньским небом

Малыш, седой от пыли, лет шести.

1941

Недогонов Алексей Иванович (1914–1948) – русский советский поэт. Учился в Литературном институте им. М. Горького (1935 — 1939). Печататься начал в 1934. В 1939 – 1946 гг. служил в рядах Советской Армии. Участник Великой Отечественной войны. Первая книга стихов «Простые люди» вышла в 1948, после безвременной смерти поэта.

Лирический герой Недогонова — человек из народа, труженик и солдат. Стихи 30–х гг. отмечены мужественной интонацией, предчувствием битвы, «близкого боя». Это обостряет чувство любви поэта к жизни, к природе, к Родине. Пейзажные стихи передают тонкое ощущение поэтом природы. Военная лирика Недогонова мужественна, гуманистична, жизнелюбива («Баллада о железе», «Солдатский реквием», «Весна на старой границе», 1944, «Башмаки», 1945, и т.д.)

МАТЕРИНСКИЕ СЛЕЗЫ

Как подули железные ветры Берлина,

Как вскипели над Русью военные грозы!
Провожала московская женщина сына...
Материнские слезы, Материнские слезы!...

Сорок первый – кровавое знойное лето.
Сорок третий – атаки в снегах и морозы.
Письмецо долгожданное из лазарета...
Материнские слезы, материнские слезы!..

Сорок пятый – за Вислой идет сраженье,
Землю прусскую русские рвут бомбовозы.
А в России не гаснет свеча ожиданья...
Материнские слезы, материнские слезы!..

Пятый снег закружился, завьюжил дорогу
Над костями врага у можайской березы.
Сын седой возвратился к родному порогу...
Материнские слезы, Материнские слезы!..

1945

Ованесян Рачия Карапетович (1919 — 1997) — армянский советский поэт. Член Коммунистической партии с 1948. Учился на филологическом факультете Ереванского университета. Участник Великой Отечественной войны. Печататься начал в 1935.

В первом сборнике стихов «Песня моей жизни» («Им кянки ергы», 1948) звучит мужественный голос участника великих событий, узнавшего суровую правду войны. Позднее Ованесян развивал в стихах тему солдатского героизма. В сборниках стихов «Вторая встреча» («Еркрорд андипум», 1951), «Чудесный садовник» («Храшали айгепан», 1956), «Молчание моря» («Цовы лрутюны», 1964) основная тема — лирика любви и природы; высказаны сокровенные думы современников. Особой популярностью пользуется цикл «Чудесный садовник». Глубоко искренняя, романтическая лирика Ованнсяна завоевала широкое признание. Ему принадлежат тексты массовых песен, очерки, критические и публицистические статьи.

БАЛЛАДА О МАТЕРИ

Матери Хачика, Гургена и Абрама Малхасян посвящаю



У матери их трое было,

И всех троих она любила.

Настали дни войны...

Пошли на бой с врагом три сына,

Три смелых, рослых исполина,

Отечеству верны...

В атаках грозных наступали.

В атаках грозных трое пали

За родину свою.

Далёко, на земле немилой,

На сопках скорбные могилы –

Сыны легли в бою...



А дома под тутою спелой

Ягнёнок с шёрсткой белой–белой

Копытцами стучал.

В саду, в тени кустов азалий,

Три внука у воды играли

И строили канал...

Заря победы расцветала.

И каждый угол озаряла

Лучей её игра.

Всю ночь по дому мать бродила,

Слезами письма мать кропила

До самого утра...


Со смертью в непрерывном споре

Жизнь победила.

В сердце горе

Затихло кое–как...

Не угасая и в метели,

Три факела её горели,

Рассеивая мрак.

Дышала грудь её порою,

Как поле, взрытое войною,—

Всё глуше, тяжелей...

Но, пробудясь от бликов света,

Похоронила горе где–то

Под зеленью полей.

Дымок над крышей мирно вьётся,

Играет в зеркале луч солнца,

Блестит в траве роса.

В ребячьих голосах звенящих

Погибших сыновей всё чаще

Мать слышит голоса.

И льётся речь её в эфире

–Мать миру говорит о мире,

Слова светло звучат.

Прославили её газеты,

Печатают её портреты,

Её... и трёх внучат.

Ей надо высадить рассаду.



Разжечь в печи огонь ей надо,

Всегда полна забот,–

Мать выступает против смерти,

Мать прославляет жизнь на свете,

Бессмертная — живёт.

1951

Перевод Н. Алибеговой

Прокофьев Александр Андреевич (1900–
1971) – советский русский поэт. Печатается с 1927
в «Комсомольской правде» и «Юном пролетарии».
Прокофьев – талантливый, оригинальный
поэт. Он сочетает дарование лирика с умением дать эпическое изображение. В своем творчестве
разрабатывает две основных для советской
литературы темы — тему гражданской войны и
тему перестройки деревенской жизни, ярко
выражая настроения поднявшегося к
революционной практике крестьянина-бедняка, постепенно преодолевающего ограниченность своего мировоззрения.

Мама

Дом всех родней.
Стучит береза в раму.
Скрипит от ветра старое крыльцо.
Издалека идешь.
Сейчас ты крикнешь:

"Мама!"

И расцелуешь милое лицо.

Ты дома, дома.
Ты страдал и выжил,

И трудный путь – уже не трудный путь,
И все в цвету, и сердце к сердцу...

Ближе

Нельзя –

и так уж не вздохнуть!

И сразу сказка в шапке–невидимке

За стол садится, и кричат лады,

И все луга, и все березы в дымке,

И хоть зима, но все горят сады!

"Ну, как ты, мама, мама?"

Пусть продлится

Мгновенье это...

Отойдут дела.

Пусть сад цветет, и в нем поет синица,

Ну, та, что век свой за морем жила!

Ну, та, что пиво пенное варила,

Ну, та, что сватьей–кумушкой слыла,

Ну, та, что песней жизнь свою хвалила,

Хотя не пышно, бедная, жила!


И вот война. И путь войны упрямый.

Но по нему пройдем мы до конца.

И в путь–дорогу провожает мама –

Родимая и русская – бойца.

Вчера мальчишкой был он, нынче воин.

И вот с великой силою любви

Он с лавки поднимается, спокоен,

И говорит: "Ну, мать, благослови!"

Где б ни было все это: на Алтае,

На Мурмане суровом, на Двине,

Её душа, такая золотая,

Сейчас до дна вся отдана войне!

И, как всегда, стучит береза в раму,

И ветер норовит её сломать,

И, как всегда, сын произносит "Мама!"

И, как всегда, слова находит мать:

"Иди и мсти! Спроси с поганых кровью,

И если сам вдруг рухнешь на бегу,

То, как всегда, я встану в изголовье,

Хотя б оно и было на снегу!

И кровь отдам горячую, живую,

Склонюсь к тебе во сне и наяву,

Зажму рукою рану боевую

И прежде всех героем назову!"

И все пока... Стучит береза в раму,

И ветер норовит ее сломать,

И вьется путь, далекий и упрямый,

На нем сейчас с бойцом простилась мать...

1942

Роберт Иванович Рождественский (1932 –1994) – русский советский поэт. Родился в семье военнослужащего. После ухода родителей на фронт воспитывался в детских домах.

Учился Рождественский в Петрозаводском университете. Окончил Литературный институт имени М. Горького (1956). Печататься начал в 1950. Первая книга – «Флаги весны» (1955); за ней последовали сборники: «Испытание» (1956), «Дрейфующий проспект» (1959), «Ровеснику», «Необитаемые острова» (оба – 1962), «Радиус действия» (1965), «Сын Веры» (1966) и др.

Творчество Рождественского, одного из представителей «молодой поэзии» 50—60–х гг., отличается ярко выраженной гражданственностью, высокой патетикой, масштабностью и контрастностью изображения в сочетании с известной рационалистичностью в выборе тем и поэтических средств выражения. В стихах и поэмах Рожественский пишет о борьбе за мир, о своих зарубежных впечатлениях, об освоении космоса, красоте человеческих отношений, ставит важные морально–этические вопросы, выступает как последователь боевой поэзии В. В. Маяковского. С сер. 60–х гг. ритмическая структура стиха становится у Рождественского разнообразнее, изощреннее. Поэт отходит от декларативности.

Роберт Иванович переводил поэтов советских республик; выступал со статьями о поэзии. Стихи Рождественского переведены на многие иностранные языки.

Баллада о красках

Был он рыжим, как из рыжиков рагу,

Рыжим, словно апельсины на снегу.

Мать шутила, мать веселою была:

«Я от солнышка сыночка родила!»

А другой был черным–черным у нее,

Черным, будто обгоревшее смолье.

Хохотала над расспросами она,

Говорила: «Слишком ночь была черна!»

В сорок первом, в сорок памятном году,

–Прокричали репродукторы беду.

Оба сына, оба двое, соль земли

–Поклонились маме в пояс.

И ушли. Довелось в бою почуять молодым

Рыжий бешеный огонь и черный дым,

Злую зелень застоявшихся полей,

Серый цвет прифронтовых госпиталей.

Оба сына, оба двое, два крыла

Воевали до победы.

Мать ждала.

Не гневила, не кляла она судьбу.

Похоронка обошла ее избу.

Повезло ей, привалило счастье вдруг.

Повезло одной на три села вокруг.

Повезло ей. Повезло ей! Повезло!

Оба сына воротилися в село.

Оба сына, оба двое, плоть и стать.

Золотистых орденов не сосчитать

Сыновья сидят рядком — к плечу плечо.

Ноги целы, руки целы — что еще?

Пьют зеленое вино, как повелось…

У обоих изменился цвет волос.

Стали волосы — смертельной белизны!

Видно, много

белой краски

у войны.

Рыленков Николай Иванович (1909 –1969, Смоленск) – русский советский поэт.
Член Коммунистической партии с 1945. Окончил факультет литературы и языка Смоленского педагогического института (1933). Тогда же опубликовал первую книгу стихов «Мои герои».
Участник Великой Отечественной войны.

Автор поэтических сборников: «Березовый перелесок» (1940). «Синее вино» (1943), «Книга полей» (1950), «Корни и листья» (1960), «Жажда» (1961), «Рябиновый свет» (1962) и др.

Н. И. Рыленкову принадлежат повесть в стихах «Земля» (1936), поэмы «Великая Замятия», «В родном краю», «Большая дорога» и др. В лирике Рыленкова запечатлено богатство русского пейзажа.

Рыленков писал также прозу: повести о детских годах, о деревенском быте – «Сказка моего детства», «Волшебная книга»; о людях Смоленщины в годы войны – «Великая Росстань» (1949) и др., историческая повесть «На старой Смоленской дороге» (1953), рассказы, очерки. Рыленкову принадлежат также песни («Ходит по полю девчонка» и др.), стихотворный пересказ «Слова о полку Игореве» (1966), сборник статей «Традиции и новаторство» (1962).

Мать

В поле с ветром шепчется осина,

Хмурит ель в бору седые брови.

На войне у матери три сына,

Три невестки дома у свекрови.

Снег, как соль, рассыпан в звездном блеске

Каравай луны совсем не начат.

Соберутся у стола невестки,

Повздыхают, о мужьях поплачут.

Только мать не плакала ни разу,

Не вздыхала о разлуке горькой

С той поры, как, верные приказу,

Сыновья простились с ней под горкой.

Ей недолго жить на белом свете,

Что ни день — ее все уже стежка,

А посмотрит — у невесток дети,

Надо каждой пособить немножко.

Сядет потихоньку в уголочке,

Будто горя нет и на копейку,

То для внука штопает чулочки,

То для внучки ладит душегрейку.

И не слышит вьюги–завирухи,

Что в полях шатает перелески.

«Каменное сердце у старухи»,

— Говорят, наплакавшись, невестки.

Что ж! Печаль у матери бесслезна,

Улеглась под сердцем непогода...

Ей поплакать и потом не поздно,

Как сыны вернутся из похода.

1944

Твардовский Александр Трифонович (1910 – 1971) – русский советский поэт и общественный деятель. Член Коммунистической партии с 1940. Депутат Верховного Совета РСФСР 2–го, 3–го, 5–го, 6–го созывов. На XIX съезде партии (1952) избран членом Центральной Ревизионной Комиссии КПСС, на XXII съезде (1961) – кандидатом в члены ЦК КПСС. В 1950 –54 и 1958 – 70 –главным редактор журнала «Новый мир».

В своем творчестве Твардовский правдиво и страстно запечатлел важнейшие, ключевые этапы жизни народа, социалистического общества. Народность, демократизм, доступность его поэзии достигаются богатыми и разнообразными средствами художественной выразительности. В дальнейшем стиль Твардовского эволюционировал в сторону еще большего обогащения. Реалистическая четкость образа, интонационная гибкость, богатство и смелое варьирование строфического построения стихов, умело и с тонким чувством меры применяемая звукопись, аллитерации и ассонансы — все это сочетается в стихах Твардовского экономно и гармонично, делая его поэзию одним из самых выдающихся явлений литературы социалистического реализма.

Мать Героя

Из деревни отдаленной

Пишет в полк старуха мать.

Пишет Лаптева Олена,

Просит правду отписать.

Отписать, ответить вскоре, -

Хоть простым, хоть заказным::

Что так долго сын Григорий

Ей не пишет? Что там с ним?

Как он, бедный, где он, кровный ?

В ночь до света- не заснуть

Не забыться. Жив, здоров ли

Или вовсе что-нибудь...

Край не близкий, свет - не хата, -

Ничего не слышит мать.

Или почта виновата?

Так ли, нет ли - только б знать."

День за днем идут, проходят,

Все гадает про ответ.

То на сердце легче вроде,

То подступит - мочи нет.

Умываться ль станет кошка,

Нож ли на пол упадет',

Снег ли хрустнет под окошком -

И, не веря, сердце ждет.

Час пришел. Стоял морозец.

Послыхала из сеней -

Скрипнул близко письмоносец

Сумкой кожаной своей.

И в тоске невыразимой

Сжала руки на груди.

Проходи ты, горе, мимо,

На порог не заходи.

Вот письмо. Письмо про сына.

Заняла дыханье боль.

Правды всей сама просила,

Да узнать ее легко ль?

Как прочесть письмо такое?

Только радость с первых слов:

«Сын ваш Лаптев, храбрый воин,

Жив, и весел, и здоров.

Сообщить Вам нынче рады,

Что за: редкий подвиг он

Самой высшею наградой

По Указу награжден.

Он стоит, Герой, на страже,

И от нашего лица,

От полка, спасибо наше

Вам за сына-храбреца.

Шлем его привет сыновний,

Он еще напишет сам .. .»

Под последней строчкой ровной

Подпись книзу: комиссар...

Что прошло - минута, час ли,

Или канул год в дыму?

Не бывало столько счастья

Сразу, вдруг, в одном дому.

И пришло на память старой

Все, что может вспомнить мать...

Хорошо и комиссару

Весть такую посылать...

1940



Мать

Все забрали — и хлеб, муку и сало,

Все углы обшарили в дому

У старухи. Слова не сказала:

Людям говорят, а тут кому?

И маячит тенью одинокой

Под своими окнами она.

Велика война, сыны далеко,

И народ в лесах — кругом война.

В огороде вытоптаны гряды,

Яблоки оборваны с листвой.

Все видала строгим скрытным взглядом

И седой кивала головой.

Молча обходила их сторонкой,

Берегла не скарб свой, не жилье, —

Одного боялась — за девчонку, —

Только б не приметили ее.


Берегла, из рукава кормила,

А когда увидела: идут, —

Обняла: «Беги — покуда силы,

Родненькая, лучше пусть убьют».

И сама, как птица–мать, навстречу

— Отвести врага на малый срок.

И схватил один ее за плечи,

А другой сорвал с нее платок.

Но какой огонь еще был спрятан

В этой слабой, высохшей груди,

Усмехнулась, глядя на солдата:

— Со старухой справился? Веди!
Повели, поволокли на муки

За любовь и честь держать ответ.

Заломили ей, связали руки —

Руки, что трудились столько лет.

Что варили пищу, рожь косили.

Что соткали версты полотна.

Что сынов богатырей взрастили,

— Далеко сыны. Кругом война...

Били — не убили. Как собаку,

Бросили. Очнулась от росы.

— Вот и ладно. Можно хоть поплакать,
Чтобы слез не увидали псы...

Под родимым небом деревенским.

Что роилось звездами над ней.

Стала плакать на–голос, по–женски,

Вспоминать далеких сыновей.

Велика война, сыны далеко,

Не услышать, что тут шепчет мать.


Ленушка, Ленок мой синеокий,

Хоть бы ты успела убежать.

И забылась мать в мечтах о детях,

На сырой земле теряя кровь.

И очнулась рано на рассвете,

— Русские в село вступали вновь.

Подобрали ловко, аккуратно

Старую, измученную мать.

Не своя, но было всем приятно

Матерью старуху называть.

И она, — хоть никого не знала,

Кто воды ей подал, кто помог,

— Каждого от сердца называла Ласково и радостно:

— Сынок...

Список использованной литературы

1. Агабабян СБ. Ованесян // Краткая литературная энциклопедия / Гл. ред. А. А. Сурков. — М.: Сов. энцикл., 1962—1978. Т. 5: Мурари — Припев. — 1968. — Стб. 377.

2. Великая Отечественная война в лирике и прозе: В 2 т. Т. 1. – М. : Дрофа: Вече, 2002.–511с.

3. Великая Отечественная война в лирике и прозе: В 2 т. Т. 2. – М. : Дрофа: Вече, 2002 . – 464 с.

4. Великая Отечественная война: В 2–х т. Т. 1. Стихотворения и поэмы. Изд. второе, дополненное. Сост. С. Наровчатов и Я. Хелемский. М.: "Худож. лит.", 1975 – 592 с.

5. Великая Отечественная война: В 2–х т. Т. 2. Стихотворения и поэмы. Изд. второе, дополненное. Сост. С. Наровчатов и Я. Хелемский. — М.: "Худож. лит.", 1975 – 512 с

6. Григорьянц С., Калашников В., Рождественский Р. // Краткая литературная энциклопедия / Гл. ред. А. А. Сурков. — М.: Сов. энцикл., 1962—1978. Т. 6: Присказка — «Советская Россия». — 1971. — С. 328—329.

7. Гринберг И. Прокофьев // Литературная энциклопедия: В 11 т. — [М.], 1929—1939. Т. 9. — М.: ОГИЗ РСФСР, Гос. ин–т. "Сов. Энцикл.", 1935.

— Стб. 287—289.

8. Дементьев А. Г. Исаковский // Краткая литературная энциклопедия / Гл. ред. А. А. Сурков. — М.: Сов. энцикл., 1962—1978. Т. 3: Иаков — Лакснесс. — 1966. — Стб. 188—190.

9. Заславский И. Я., Лермонтов и современность, К., 1963, С. 83; Масик В. Общей лирики лента. (О лермонт. традициях в сов. поэзии), «Нева», 1964, № 10, с. 139; Голованова (3), с. 164 —167.

10. Ильин Л. А. Дементьев А. // Краткая литературная энциклопедия. — М.: Сов. энцикл., 1962—1978. Т. 9: Аббасзадэ — Яхутль. — 1978. — Стб.
264.

11. Мать: Стихотворения русских и советских поэтов о матери/ Предисл. и сост. В. Коротаева. М.: Мол. гвардия, 1979 – 207 с.

12. Муса Джалиль — герой и поэт. Режим доступа: h1tps://litfest.ru/biografii/musa–dzhalil.html (Дата обращения: 10.04.21)

13. Померанцева Е. С. Друнина // Краткая литературная энциклопедия / Гл. ред. А. А. Сурков. — М.: Сов. энцикл., 1962—1978. Т. 2: Гаврилюк — Зюльфигар Ширвани. — 1964. — Стб. 808.

14. Романенко А. Д. Бор // Краткая литературная энциклопедия. — М.: Сов. энцикл., 1962—1978. Т. 9: Аббасзадэ — Яхутль. — 1978. — Стб. 139.

15. Турков А. Твардовский А. // Краткая литературная энциклопедия / Гл. ред. А. А. Сурков. — М.: Сов. энцикл., 1962—1978. Т. 7: «Советская Украина» — Флиаки. — 1972. — Стб. 418—423.

16. Швецова Л. К. Недогонов // Краткая литературная энциклопедия / Гл. ред. А. А. Сурков. — М.: Сов. энцикл., 1962—1978. Т. 5: Мурари — Припев. — 1968. — Стб. 165.

17. Швецова Л. К. Рыленков // Краткая литературная энциклопедия / Гл. ред. А. А. Сурков. — М.: Сов. энцикл., 1962—1978. Т. 6: Присказка — «Советская Россия». — 1971. — С. 564—565.