Лев Маляков

Освобождение Пскова

Двадцать третье июля вписалося
В календарь, как звезда, на века.
От разбитого Пскова осталася
Не разрушенной только река.

И еще оставалась незыблемой
Всенародная вера, что вновь
Все, что было разграблено, вздыблено,
Возродят доброта и любовь.

С этой верой, как с помощью Боговой,
Возвратился Спегальский домой. Ужаснулся!..
В фашистском логове
Учинить бы подобный разбой!

Это было всеобщим желанием –
Умереть, но врага победить!
Не найдешь в Пскове целого здания,
А ведь надо устроиться жить.
Скит Мирожский пригрел реставраторов:
Что ни келья – приют для семьи.
У Спегальского норов новатора
И законы в работе свои.

Он чуть свет уходил на развалины.
Что ни памятник – боль и любовь.
Как на взлобках весною проталины,
Проступали приметы веков.

Заповедники древнего Пскова,
О которых в блокаду мечтал,
Он на местности снова и снова
Открывал, в чертежах утверждал.

Показал: в восемнадцатом веке
Архитекторы западных школ
Древний Псков превратили в калеку –
Их проекты Спегальский нашел.

В чуждых планах жемчужины Пскова,
Что у древних цвели на виду,
От незнанья иль умысла злого,
Потонули, как камни в пруду.

Красоте нашей гордости русской,
Воссиять – у Спегальского цель!
У противников промысел узкий:
Достиженья свести бы на мель.

Реставраторы Гедике, Драги,
Отвергая Спегальского план,
Извели больше тонны бумаги –
Утверждали в работе обман.

Их проект не учитывал в Пскове
Береженье седой старины.
И Спегальский на деле и в слове
Показал: их проекты вредны.